Курган Ошхацэ. Урванский район

Лесистый курган. Впервые авторы узнали о нем из труда Шоры Ногмы «История адыхейского народа». Название кургана даже выне­сено в тематическую рубрикацию, содержащую краткое содержание каждой главы его уникального труда.

«Предание,- пишет Нестор кабардинской истории (это слова вы­дающегося кавказоведа В. К. Гарданова. — Авт.), — сохранило даже название места, где обитал первый епископ, пришедший из Греции; оно находится в четырех верстах от крепости Нальчик и называется «Лесистый курган». И теперь этот курган очень высок. Вот песня, в которой упоминается о нем и прославляется епископ, там обитавший.» [Ногмов Ш. Б. История адыхейского народа. Нальчик: Эльбрус, 1994. С. 77.]

Строки из этой песни стоит привести, потому что именно в ней впервые упоминается «серебряная дверь». Шора Ногма, рассказы­вающий в этой главе о «введении христианской веры между адыхейцами», чьим сторонником был греческий император Юстиниан, называвший себя «адыхейским витязем», сообщает, что «греческое духовенство, проникши в Кавказские горы, внесло к нам миролюби­вые занятия искусствами и просвещение. К этой эпохе относят по­строение храмов Божиих в нашей земле. Священник назывался у нас шогень; епископ — шехник».

А вот и сама песня:

Шехник — наш защитник и воспитатель, шехник — наш свет.

Воспитатель рассуждал о законе Божием с вершины Лесистого кур­гана.

И на Лесистом кургане сковал ему дом из жести с дверьми из литого серебра, и там-то обитал светлый Божий дух.

И ангелы беседовали с мудрым старцем. Свет от бороды его уподо­блялся свету факела.

Он парит в воздухе, как земная птица, подымается под облака и видит творящих беззакония.

Ребро его не простая кость, но кость слоновая, и благородный золо­той крест сияет на его груди.[Ногмов Ш. Б. Указ. соч. С. 77.]

Лесистый курган в другой работе Ногмы — «Филологические тру­ды» — назван несколько по-иному — «Курган лохматый»(Ошхаца). Но это разночтение не суть важно, так как понятно, что речь идет об одном и том же объекте.

Зато утверждение Шоры о том, что курган «находится в четырех верстах от крепости Нальчик», вызывало вопросы.

Историк Рашад Туганов писал: «К сожалению, современная ар­хеологическая наука не обнаружила остатков каких-либо церковных сооружений в окрестностях Нальчика. Неясно также, о каком «леси­стом» или «лохматом кургане» идет речь. По непроверенным данным, остатки ближайшей к Нальчику средневековой христанской обители находятся юго-восточнее Нальчик, на так называемой Сарай-горе. Если эти данные подтвердятся, то историческое сказание Ногмы по­лучает более реальное основание» [Туганов Р. У. История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX века. Нальчик: Эль-Фа, 1998. С. 215.].

А вот какие подробности о подземном храме приводит Авраам Фиркович (1788-1874) в работе «Археологические разведки на Кавка­зе», изданной в Санкт-Петербурге в 1858 году: «Рассказы кабардинцев о кургане, находящемся на речке Урвань, в ауле Джанхот, верстах в 23 от укрепления Нальчик, заставили меня осмотреть это место.

Курган этот стоит возле самой речки; одна сторона его, подмыва­емая водою, обвалилась. Владелец аула нашел там птичку, вылитую из серебра, собачку и бычка — из меди; первые две, как говорит он, в его отсутствие продала дочь его торгующему армянину моздокскому за 5 рублей серебром, оставшегося же у него медного бычка я при­обрел у него и передал Н. И. Надежину для представления его сия­тельству графу А. А. Перовскому, находившемуся в то время в Крыму.

Местное предание говорит, что на этом месте был храм, погло­щенный впоследствии землею, отчего будто бы и образовался кур­ган; но если бы храм провалился, то была бы яма, а не насыпь или курган! В обвалившемся месте кургана находятся черепки из черной глины, зола, уголья и т. д. Я пытался разрыть курган с противополож­ной стороны: оказались такие же черепки и жженые кирпичи, имев­шие квадратную форму в 5 вершков, а толщиною 1 1/2 вершка. Мест­ные рассказы уверяют, что внутри кургана есть подземное здание и что, ударяя в землю, слышат гул. Почем знать? Может быть, здесь окажется древняя катакомба».[Фиркович А. Археологические разведки на Кавказе // Балкария: страницы прошлого. Нальчик: Издательство М. и В. Котляровых, 2006. Вып. 3. С. 62-63.].

Так, может быть, оба автора ведут речь об одном и том же кур­гане, ведь их работы написаны примерно в одно время? Нет, это не так, о чем и свидетельствует разнящееся у авторов почти в четы­ре раза расстояние до кургана от укрепления Нальчик. Аул Джанхот (Жанхотово) — это нынешнее селение Псыгансу, располагающееся на берегу реки Урвань примерно в тридцати километрах от Наль­чика. Фиркович в 1849 году вел раскопки именно здесь — в месте, получившем название «Псыгансуевский 2-й курган». Это утверждает ученый Исмаил Чеченов в труде «Древности Кабардино-Балкарии» и добавляет: «Иных сведений о результатах раскопок этого интересно­го кургана не имеется»[Чеченов И. М. Древности Кабардино-Балкарии. Нальчик: Эльбрус, 1969. С. 97.].

Право, становится грустно, оттого что за минувшие 160 лет так и не была предпринята попытка разобраться: сведения о каком же древнем подземном храме сохраняет народная память. Оказывает­ся, «ленивость и нелюбопытство», заклейменные еще Пушкиным, не по силам даже векам, и поэтому вслед за Фирковичем в отношении Псыгансуевского кургана нам остается тоже только вопрошать: «По­чем знать?».

Так о каком же кургане тогда писал Шора Ногмов, утверждая, что он находится всего в четырех верстах от укрепления Нальчик? Ведь верста — старая русская мера длины — равна 1,0668 километра, а, как мы цитировали выше Рашада Туганова, «археологическая наука не обнаружила остатков каких-либо церковных сооружений в окрест­ностях Нальчика». Значит, действительно кабардинский Нестор ошиб­ся? Нам кажется, не совсем. Вспомним, что величина путевой версты, упоминаемой еще в литературных памятниках XI века, на протяжении столетий неоднократно изменялась в зависимости как от числа заклю­чавшихся в ней саженей, так и величины самой сажени (2,13 метра). Причем весьма внушительно — от 500 до 1000 саженей. И хотя с конца XVIII века была твердо установлена в 500 саженей, с немалой степе­нью вероятности можно допустить, что четыре версты в историческом сказании Ногмы могут быть равны не только четырем километрам, но и восьми.

Но именно на таком расстоянии от Нальчика располагается один из курганов близ селения Урвань. Вот что о нем говорится в ста­тье «Ошхаца — идол раннего христианства на Кавказе» Хабаса Бекулова: «Ошхаца — это не прилагательное, которое поддается переводу, а имя собственное географического объекта. Жителям Урвани и близлежащих сел из­вестен этот курган, хотя на географических картах объекта с таким названием, равно как и «Лесистого», «Лохматого», не существует» . Далее Х. Бекулов рассказывает о своих архивных разысканиях, которые позволили ему определить местонахождение кургана. Как выяснилось, «Лесистый» впервые упоминается в материалах по делу о нападении абреков на конвойную команду, следовавшую 24 августа 1832 года из крепости Нальчик на пост Урванский. Указано и расстоя­ние до него: в пяти или шести верстах от Нальчикского укрепления. В другом донесении говорится, что для поиска нападавших началь­ник Урванского укрепления поручик Чуликов направил «пятнадцать человек пехоты занять нужные места в ауле Мисостова секретами…». Следовательно, делает вывод Х. Бекулов, аул князя Александра Ми­состова находился между Урванским укреплением и Лесистым курга­ном. И в подтверждение сказанного сообщает, что «в акте межевания земли, составленном в апреле 1929 года при выделении колхозу «Вы­сокий урожай» Урванского района Нальчикского округа, в качестве ориентира взяты три кургана, расположенных вдоль старой дороги Жанхотово-Мисостово-Нальчик, проходящей у опушки Урванского лесничества. Они поименованы в следующей последовательности (с востока на запад): Ошха-Лиса (Гиса), Ошхацэ, Ошха-Гяфа. Ландшафт местности кургана Ошхаца соответствует географическому описанию, приводимому в документах по расследованию нападения на конвой­ную команду: «По дороге, пустившись по оной в даль к посту Урванскому.» [Бекулов Х. М. Ошхаца — идол раннего христианства на Кавказе // Архи­вы и общество. Нальчик, 2007. № 2. С. 164-166].

Авторы же услышали об этом кургане впервые от уроженца се­ления Урвань Арсена Жебраиловича Кафоева…

Процитируем строки из очерка, опубликованного одним из авто­ров в книге «Отчизны верные сыны» [Котлярова М. Отчизны верные сыны. Кафоевское прочтение. М.: Такти­ка, 2004. С. 83-87.], в которых рассказывается об отце Арсена — Жебраиле Хаджи-Кумаловиче, 1884 года рождения: «У него было много других достоинств. Он был храбрым и при этом, как тогда говорили, справным хозяином. Имел лошадей, корову, пти­цу, ухоженный огород. Шил конскую упряжь, изготавливал ручные мельницы. Для себя смастерил щипковый инструмент наподобие ба­лалайки и играл на нем. Скорее всего он имел хороший слух, во вся­ком случае, художественный свист Жебраила за работой в мастер­ской любила слушать его внучка Сталинат, полагающая, что имен­но от него все семеро детей были музыкальны — играли на самых разных инструментах. С балкарцами, татами, русскими разговаривал на их языках, Коран читал по-арабски, знал кое-что из астрономии, математики. Конечно, никакой школы он не кончал, а обучился у свя­щеннослужителя Шогенова, который совершил хадж в Мекку и был почитаем в народе. Жебраил умел хранить тайны, был рассудитель­ным и доброжелательным. Вот почему в Урвани он стал человеком, к которому односельчане шли за советом и помощью. Он был справед­лив и строг, дети его побаивались, хотя никого из них он ни разу не только не ударил, но даже и не накричал».

И абзац, имеющий прямое отношение к теме нашего разговора: «Из всего, о чем рассказывал Арсен Жебраилович Кафоев, особен­ным образом задела воображение дверь, обитая листовым сере­бром, которая прикрывала вход в Лесистый курган. Когда началась Первая мировая война, местные власти содрали все серебро и от­везли его в город Георгиевск, сдав в Фонд помощи фронту. Отец Арсена на спор с урванцами, считавшими, что внутри кургана живут темные силы, провел ночь около входа в него, пытаясь с помощью зажженного пучка травы хоть что-нибудь да увидеть. За узким лазом угадывались очертания как будто телеги, но забраться вовнутрь Же­браил не посмел. Но и этой ночи было достаточно, чтобы прослыть в селе смельчаком».

Вот удивительно — с ночевки Жебраила в подземелье кургана про­шло целое столетие, а местные жители и сегодня помнят об этом факте, более того — рассказывают как о событии дней недавних. Тот же Х. Бекулов уточняет, что Кафоев заночевал в кургане на спор и выиграл его, а вместе с ним и 20 кусков мыла, и 5 аршин сукна.

Приводит автор публикации «Ошхаца — идол.» и целый ряд дру­гих свидетельств, в частности: своего родственника М. М. Бекулова, видевшего, «как из встроенного под курганом жилища выходили за пропитанием в лес, скрываясь от недоброжелательных глаз, «иноя­зычные» женщины»; как Теуваж Барагунов, первым проникший в жи­лище, получил смертельную рану, а Арах Хажикушев, попытавшийся проделать то же самое, был избит и стал после этого заговаривать­ся; что вход в курган, в котором вплоть до 1920 года жили люди, был расположен с западной стороны — спустившись на несколько ступенек вниз, человек попадал в достаточно длинный коридор, с правой стороны которого располагались три комнаты. Их стены были расписаны, в комнатах находились кушетки из тесаного камня. Что же касается знаменитой серебряной двери, высотой, как утверж­дают, два аршина (напомним, аршин равен 71,1 сантиметра), то в 1914 году местные жители ее сняли и добровольно пожертвовали в фонд армии, участвующей в Первой мировой войне.

После публикации Х. Бекулова в одной из местных газет интерес к Лесистому кургану возник у многих [Мисхудин Х. Епископ из Греции жил вблизи Урвани?! // Газета Юга. 2004. 9 сент. № 37.], но архивные поиски так ни к чему не привели. Правда, было высказано предположение, что разыскания Дмитрия Кодзокова, проводимые им во время своего краткосрочно­го пребывания на родине в 1839-1841 годах, и найденные им при этом материалы имеют самое прямое отношение к кургану, но до­казательств этому найти не удалось. Хотя сведения, содержащиеся в письмах Дмитрия Кодзокова своим приемным родителям Хомяковым в Москву, на самом деле весьма занимательны: «Изыскания мои не­безуспешны, словарь пополняется, преданий и песен собрано мною очень довольно; также достал я две грамоты турецких султанов к здешнему народу — вещи чрезвычайно интересные. Книгу шогенов (древнего духовенства) — на неизвестном языке, но начертание кото­рых весьма сходствует с греческим.

Далее, достал я из самых отдаленнейших мест три креста же­лезных, один обложен по краям серебром. Наконец, имею в виду чрезвычайно любопытную книгу о семи мирах и двенадцати планетах трех мудрецов багдадских, вывезенных из Египта хаджи Тлекежем, постараюсь и иметь. Это энциклопедия всей восточной мудрости. Далее, приобрел я недавно с десяток мелких греческих и римских монет и ятаган, по надписи относящийся ко времени первых кали­фов. Вот мои занятия, приятные для меня и, может быть, полезные со временем для других.»[ Цит. по: Туганов Р. У. История общественной мысли кабардинского на­рода в первой половине XIX века. С. 205.].

А вот как Дмитрия Кодзокова дополняет уже упоминавшийся выше А. Фиркович: «Между тем я получил известие о древних книгах, хра­нящихся в ауле Атажукина на речке Баксан у одного кабардинца, по имени Шогенов («Шоген» значит на кабардинском языке «священ­ник»; фамилию эту он усвоил от отца или деда своего, бывших хри­стианскими священниками, как он говорил; сам же он ныне испове­дует мухаммеданскую веру.) Действительно, по прибытии моем туда, при содействии владельца аула мне были показаны две книги: одна в четвертку, другая в восьмую долю листа, писанные на бумаге. По внимательном рассмотрении они оказались греческие, содержащие в себе дневные и праздничные службы и Евангелия. Они списаны дурным почерком, по уверению Шогенова, его дедом, с книги, писан­ной на коже. Он не хотел уступить мне тех книг ни за какие деньги, считая их языком духов, имеющим чудесное свойство, и, пользуясь суеверием окрестных жителей, Шогенов занимается посредством этих книг излечением разных болезней, употребляя различные к тому приемы и движения, читая их по-своему диким голосом нараспев, присваивая каждой букве особое название и уверяя всех, что это на­звание разных ангелов и духов, призываемых им на помощь»[ Фиркович А. Указ. соч. С. 62.].

Пока в истории Лесистого кургана и существовавшего в нем под­земного храма (резиденции константинопольского епископа, а вернее будет сказать, его представителя, так как Аланская епархия, включав­шая в зону своего внимания и Кабарду, располагалась, как принято считать, в верховьях Кубани) больше вопросов, чем ответов. Начиная с того, почему вход в жилище «святого владыки» («Шихънагъ») был сделан из серебра (с учетом очистительных свойств этого металла?), и кончая тем — когда завершилась деятельность этого храма?

С распадом Византийской империи, который, как известно, произошел в 1453 году? Со смертью последнего из «шихънагъ» — «потому что уже некому было посылать новых епископов на места прежних»? Или в 1717 году, когда, по Шоре Ногме, христианская вера была «окончательно уничтожена»? [Ногмов Ш. Б. Указ. соч. С. 77.] А может, еще позднее, ведь для местных жителей долгие годы это место было по-прежнему свя­то: даже в конце XIX века проходившие мимо кургана люди останав­ливались и делали намаз.

Значит, подземное жилище было обитаемо еще долгие годы. Кто же в нем жил? Исповедующие христианство? Маловероятно. Лихие люди, скрывающиеся от власти? Тоже не очень убедительно.

Тогда кто же такие «иноязычные»женщины», о которых расска­зывают очевидцы? Кто, защищая тайну кургана, смертельно ранил Теуважа Барагунова и избил до потери сознания Араха Хажикушева? С большой степенью вероятности можно сказать, что храм в кургане продолжал свою религиозную деятельность и в нем во второй по­ловине XIX века нашли приют последователи одной из сект …

Газета «Кавказ», выходящая во Владикавказе, сообщает на своих страницах о деятельности различных сектантов. Здесь и белоризцы, появившиеся в Нальчикском округе в 80-х годах XIX столетия; и еван­гелисты, впоследствии объединившиеся с баптистами; и отшельни­ки, устроившие свою обитель «в глухом месте по реке Урвани, тайно от людского глаза и без ведома властей».

Последние с немалой степенью вероятности и могли облюбовать Лесистый курган для своего местопребывания, ведь место было не про­стое — «намоленное» в течение многих веков.

Правда, это из области предположений, а вот то, в чем мы уже не сомневаемся: курганов, в которых размещались подземные хра­мы, на территории Нальчикского округа было, по крайней мере, два! Один, так и не раскопанный Фирковичем, а впоследствии и совет­скими археологами, у нынешнего селения Псыгансу; второй — за со­временным селением Урвань.

Курган, называемый «Ошхацэ», он же Лесистый (Лохматый), чья высота около 24-25 метров, а стороны уходят верх под крутым углом, образуя практически ровную площадку с диаметром более чем в со­рок метров. Что же необычного в этих размерах и формах? Прежде всего, он действительно — Шора Ногма и здесь точен — «очень вы­сок». Это тем более поражает, потому что курган, судя по всему, насыпной, то есть создан человеческими руками. Об этом говорит как сама земля, легко поддающаяся копке, так и то, что камней в ней совершенно не встречается. О последнем свидетельствуют раскопки черных археологов, углубившихся в курган на полтора-два метра: по бокам ямы сплошной чернозем! Впрочем, в одном месте камни при­сутствуют — именно в том, где, как пишет Хабас Бекулов, «еще каких- то 60 лет назад. достаточно легко определялся» вход в подземелье, ныне обвалившийся и заросший. Причем камни эти речные, а так как река поблизости не протекала, значит, кем-то и когда-то доставлен­ные к Ошхацэ.

Зарос густой травой, колючими кустами, низкорослыми деревья­ми и сам курган, еще плотнее и надежнее укрыв от нас воздвигнутое в земной толще жилище «мудрого старца», который «рассуждал о законе Божием с вершины Лесистого кургана» и при этом «парил в воздухе, как земная птица, подымался под облака.».

До чего же тот неизвестный проповедник, читавший проповеди с амвона, коим служил ему курган, был красноречив и артистичен, до чего ярким и образным было его слово, западавшее в душу, горяча речь, проникавшая в сердце, велика забота об униженных и оскорбленных, коль народ сочинил о нем столь возвышенную песню! Глас его, без пре­увеличения, пронзил века, а намоленное место сохранило энергетику веры. Ведь разве можно считать случайным тот факт, что спустя сто­летия именно курган Ошхацэ стал трибуной для новых проповедни­ков — социалистического строя, большевистских идеалов.

Именно отсюда неоднократно вещал, выступая перед урванцами, первый секретарь областного комитета Компартии Бетал Калмыков, неистовый радетель советской власти, отдавший ее молоху чужие жизни, а затем и свою. Кстати говоря, поднимался он на курган как древнеримский патриций — стоя на двуколке, запряженной лоша­дью, — по специально проложенной винтовой дороге, дважды опо­ясывавшей Ошхацэ. Поднимался под неумолкающие аплодисменты местных жителей, располагавшихся по периметру у подножия.

Курган стал для урванцев своеобразным театром, где подводи­лись итоги посевной и прочих кампаний, награждались передовики сельскохозяйственного производства, звучали здравицы, заверения и клятвы, гремела медь оркестра и песни, прославляющие новую жизнь. И вот что удивительно: в них встречались те же самые слова, те же самые призывы и заклинания, которые столетия назад произ­носил с вершины кургана первый епископ. Как тут не поверить, что наше время циклично.

Раз за разом обходя по периметру Лесистый курган, взбираясь на него и два других — Гладкий и Лысый, непроизвольно ловишь себя на мысли, что в их расположении, высоте, размерах, структуре есть что- то общее: неуловимая заданность, неясная закономерность, неопре­деленная завершенность. Но есть ли во всем этом высший смысл? А если есть, то откроется ли он нам?..

Вопрос, которым заканчивался этот материал, оказывается, вол­новал не только нас. Но волновал не с научных, а с прозаически-мате­риальных позиций. Из публикации в газете «Республика» мы узнали, что некий «черный археолог», а по большому счету обыкновенный грабитель, ознакомившись с данным очерком, решил раскрыть тайну Лесистого кургана. Для чего нанял группу из трех рабочих (граждан Белоруссии), которые менее чем за месяц выкопали в центре кургана яму глубиной — только вдумайтесь! — более 20 метров.

Оказалось, житель поселения Урвань, будучи уверен, что в кургане спрятан клад, купил дорогой металлодетектор (стоимостью больше ста тысяч рублей), показавший наличие золота на глубине 25 мет­ров (!). Именно так, хотя общеизвестно, что столь мощных аппара­тов еще не изобретено. Напомним, что высота самого кургана всего 22 метра.

Оставалось только достать золото, для чего и были наняты приез­жие, местом обитания которых стал полиэтиленовый шалаш, соору­женный на вершине. И работа закипела — с помощью примитивной техники (лопат, лебедки и ведер) белорусы прокопали двадцатиме­тровый шурф, но ничего не нашли. Собирались копать и дальше, если бы не бдительные граждане.

Вот как происшедшее прокомментировал представитель пред­приятия «Наследие»: «Я, откровенно говоря, поражен масштабом произошедшего. Аналогов подобного в новейшей российской ис­тории не имеется. Да чего уж там — вообще не могу припомнить слу­чаев грабительских раскопок такого размаха, если только вскрытие царских скифских курганов на территории Причерноморья, имевшее место в XIX веке. Но тогда не было ни охраны памятников, ни законов о культурном наследии.

Я часто сталкивался с грабителями и их следами, но с такими дерзостью и цинизмом впервые. Пытаться ограбить курган высотой 22 метра рядом с федеральной трассой — это апофеоз наглости, по­рожденной ощущением полной безнаказанности! Дело даже не в том, что они не нашли ни золота, ни серебра (их там нет по определению, поскольку это курган эпохи бронзы) — они разрушили уникальный археологический комплекс. Судя по поднятому из шахты булыжнику, копатели достигли и даже прошли уровень древнего горизонта. Ведь курганы этого типа сооружались на специально созданной булыжной вымостке. Богатых погребений под ними, повторяю, не может быть — в эту эпоху система ценностей была абсолютно другой: очень цени­лась медь и бронза как сырье для орудий труда.

Об ущербе же в научном смысле даже подумать страшно — уни­кальный памятник фактически искалечен…»[ Курганный подряд // Республика. 2009. 24 дек.]

Комментарии к сказанному вряд ли нужны.

Материал, подготовлен М.А. и В. Н. Котляровыми.

Источник: Виктор Котляров